Неточные совпадения
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой истории, — и совсем это не так было! Это было другое… Вы не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою
личность. К тому же я никому не позволю с собой насилия… По
принципу. Потому это уж почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.
У большинства есть decorum [видимость (лат.).]
принципов, а сами
принципы шатки и редки, и украшают, как ордена, только привилегированные, отдельные
личности. «У него есть правила!» — отзываются таким голосом о ком-нибудь, как будто говорят: «У него есть шишка на лбу!»
Симон Картинкин был атавистическое произведение крепостного права, человек забитый, без образования, без
принципов, без религии даже. Евфимья была его любовница и жертва наследственности. В ней были заметны все признаки дегенератной
личности. Главной же двигательной пружиной преступления была Маслова, представляющая в самых низких его представителях явление декадентства.
У многих же моралистов и радикалов в политике, помешанных на отвлеченных
принципах, часто отсутствует всякий моральный закал
личности.
Демократия не может быть в
принципе, в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной природы человеческой
личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
А важен не отвлеченный
принцип, а живой дух, возрожденная
личность.
— Хотели. Не согласитесь ли вы объяснить, какие, собственно,
принципы руководствовали вас в такой ненависти к
личности вашего родителя?
Лучше был
принцип развития, который признавали нигилисты, —
личность реализуется в процессе развития, но развитие понималось в духе натуралистической эволюционной теории.
— Нет… Это совсем не так. Дмитрий Петрович, я именно против
личности вашей ничего не имею, а если я что-нибудь говорил в этом роде, то говорил о несходстве в
принципах.
Напротив, живет она очень мирно и готова всему подчиниться, что только не противно ее натуре;
принцип ее, если б она могла сознать и определить его, был бы тот, чтобы как можно менее своей
личностью стеснять других и тревожить общее течение дел.
Петр никогда не был таким отчаянным теоретиком, чтобы предварительно искать
принципов для своих действий в отвлеченных идеях о правилах человечества и достоинстве
личности.
Но немногие могли дойти до такого слияния своей
личности с философским
принципом.
Программная статья Горького, постулирующая
принципы его «западничества» и поясняющая его «этнологические» мотивы в произведениях конца 10-х гг. ХХ в. («окуровский цикл», «По Руси»). Идеи Горького любопытно сопоставить с концепцией «духовного Китая» Д. С. Мережковского («Грядущий Хам»), а также с позднейшим культом «нового Средневековья» Н. А. Бердяева, восходящими к противопоставлению «деятельной
личности» Запада — «пассивному фатализму» Востока.
И это тоже служит для нас свидетельством, как для простого, здорового человека, раз почувствовавшего свою
личность [и ее права], несносна жизнь бесплодная, бесполезная, автоматическая, [без
принципов и стремлений], без смысла и правды, жизнь, подобная той, какую проводят, например, игрушечкины господа и многие другие в том же роде.
Моралисты утверждали, что все это от растленности человеческого рода и от помрачения ума его; другие, напротив, кричали, что теория будто бы идеальной организации, состоящая в обезличении человека, противна естественным требованиям человеческой природы и потому должна быть отвергнута, как негодная, и уступить место другой, признающей все права
личности и
принцип бесконечного развития, бесконечного шествия вперед, то есть прогресса, в противоположность застою.
Первое есть
принцип равноценности человеческих
личностей, равенства по их духовному существу, во образе Божьем.
Аристократический
принцип в социальной жизни есть
принцип наследственности, наследственность же есть тяготеющий над
личностью детерминизм, даже более чем детерминизм — фатум рода, фатум крови.
С этической точки зрения этатизм, т. е. признание верховности и абсолютности государства, есть ложный и безнравственный
принцип, так же как и коммунизм, окончательно обобществляющий человека и отрицающий
личность.
Кантовская этика закона противополагает себя
принципу эвдемонизма, счастья как цели человеческой жизни, но под счастьем и эвдемонизм понимает отвлеченную норму добра и совсем не интересуется счастьем живой неповторимой индивидуальной человеческой
личности.
Человеческая
личность для Канта совсем не есть ценность, она есть лишь формальный, общеобязательный, законнический
принцип.
Родовому процессу, принадлежащему непросветленной природе и не знающему
личности, придается характер высшего религиозного и нравственного
принципа.
Личность есть по преимуществу нравственный
принцип, из нее определяется отношение ко всякой ценности.
Женщина, в которой совсем бы отсутствовал мужской
принцип, не была бы
личностью.
Единственный
принцип в государстве, который связан с абсолютной правдой, есть
принцип субъективных прав человеческой
личности, свободы духа, свободы совести, свободы мысли и слова, который и монархия, и демократия, и все формы государства имеют тенденцию нарушать.
Смысл же любви, ее идея и
принцип есть победа над падшей жизнью пола, в которой
личность и дух превращены в орудие безличного рода и достигается дурная бесконечность вместо вечности.
Бахофен был христианином, и для него возникновение духа, пробуждение
личности, победа солярно-мужественного
принципа над теллургически-женственным есть положительный факт и великое достижение.
Это свойство этики закона остается в силе и тогда, когда она становится философской и идеалистической и провозглашает
принцип самоценности человеческой
личности.
Две истины можно утверждать о
личности:
личность есть
принцип творчества, а не рождения, а сама
личность не есть продукт рождения, рода, а продукт Божьего творчества.
Так, у Канта
принцип человеческой
личности совершенно отвлеченный и нормативный, он не имеет отношения к живой и неповторимой человеческой индивидуальности, которой Кант никогда не интересовался.
Этически нужно стремиться к такому строю жизни, в котором
принцип личный, общественный и государственный взаимодействуют и ограничивают друг друга, давая
личности максимальную свободу творческой духовной жизни.
Несмотря на консервативный элемент своего миросозерцания, славянофилы были горячими защитниками свободы
личности, свободы совести, мысли, слова и своеобразными демократами, признавали
принцип верховенства народа.
Но у него были уже формулированы два
принципа, которые легли в основание народнического социализма, —
принцип верховенства человеческой
личности и
принцип общинной, социалистической организации человеческого общества.
Но каждого такого приезжего провинциала, всякого голяка-юношу, нюхнувшего приманок Парижа и не потерявшего сознания своей
личности, своих сил и стремлений, влечет вперед пример других голяков, которые приходили на эту всемирную арену борьбы и соревнования и добивались всего, что им грезилось на их чердаках: славы, денег, положения, влияния, возможности бороться за дорогие идеи и
принципы!
Есть, например, заграничный сборник (который мог бы появиться и в России) писем двух крупных
личностей: одного романиста, другого ученого и общественного деятеля, к их другу, умершему за границей, с которым оба они должны были разойтись по некоторым, тогда жгучим, вопросам и
принципам.
Никто и не просил его жить для идеи, никто не собирался с ним на войну, никто даже не подряжал его для схваток с
личностями, не то что с
принципами.
Начало же дионисическое обычно понимают как снятие
принципа индивидуализации, разрыв граней
личности.
Тут
принцип индивидуализации окончательно снимается,
личность загублена.
Принцип action directe, спонтанность
личностей и групп будут опрокидывать старую политику.